Церковь в честь вмц. Екатерины освящена епископом Барнаульским и Алтайским Максимом 11 июля 2009 года, при большом стечении народа.
Храм возводился в течение пяти лет, с апреля 2004 года, трудами и тщанием Сергея Романовича Кислинского, директора ООО «Сибремпуть», а также В.И.Лебедева, А.Р.Яркова, С.Д.Третьякова, Ю.Н. Гурьяновой и других жертвователей.
В Сростках, как и везде, что-то остаётся неизменным, что-то меняется… Вот, храм новый недавно отстроили, Святой Великомученицы Екатерины. Буквально на глазах вырос. И теперь, всякий раз по пути от автобусной остановки к музею, не могу хотя бы на миг не остановиться напротив храма. Да и невозможно не задержаться здесь, не посмотреть на него, так величественен и красив он в любую погоду, и, точно на очень контрастной фотографии, четко проявляются на фоне высокого сростинского неба строго очерченные контуры его колокольни, светятся маковки его куполов. И невольно внутри что-то трепетное зарождается от этой торжественной возвышенной красоты.
Но, однако, сколько в небо не смотри — всё одно: медленно и неизбежно взгляд к земле притягивает. И будто тревога какая-то неясная в душе нарастает, и чем ниже глаза опускаешь, тем она явственнее и явственнее.
Вот он храм. Монументальный. Рядом с ним домик-завалюшка, за ним ещё один и огороды… здесь же по улице — небольшой сельский магазинчик, чуть дальше недавно отремонтированная школа с пластиковыми окнами, обшитая модным нынче сайдингом…
По другую сторону храма поселковый совет с почтой — здание ещё советское, типовое, в «шубу» одетое, каких полно и нынче осталось стоять с того советского времени по нашим сибирским сёлам…
И в окружении этом, на фоне обыденного, словно несобранного воедино пейзажа центральной сельской улицы, кстати, Советской, — как-то отчужден храм, точно и не отсюда вовсе его величие. Ощущение такое, что дерево недавно высадили в незнакомую почву, но корни ещё не совсем вросли в неё, не укрепились, не полностью сроднились с ней. Смотрю я на храм, и мысли разные одолевают, вроде той, что в рассказе Шукшина «Мастер»: «В Чебровке тоже была церковь, но явно позднего времени, большая, с высокой колокольней… Казалось бы — две церкви, одна большая, на возвышении, другая спряталась где-то под косогором — какая должна выиграть, если сравнить? Выигрывала маленькая, под косогором. Она всем брала: и что лёгкая, и что открывалась глазам внезапно… как будто нарочно спрятали от праздного взора, и только тому, кто шёл к ней, она являлась вся, сразу...».
А ведь и раньше в Сростках церковь была. Наиболее раннее известное упоминание о ней встречается в справочной книге по Томской епархии за 1898—1899 год: «Церковь деревянная во имя св. Великомуч. Екатерины построена в 1880 г. Земли при ней: пахотной и сенокосной 99 десятин. Причта по штату: священник и псаломщик. Содержание: жалование от прихожан 550 руб. и руги 300 пудов, готовое помещение и доходы от треб. Прихожан мужского пола 747, женского 757. Расстоянием от Томска в 650 верстах, от благочинного в 70 верстах.
Священник Григорий Федорович Яхонтов, 30 лет… Псаломщик Николай Стефанович Воронцов, 47 лет».
Предположительно (к сожалению, точного источника найти не удалось), церковь эта была построена на средства бийского первой гильдии купца и городского головы Якова Алексеевича Сахарова.
А дальше, на сайте Всероссийского мемориального музея-заповедника В.М. Шукшина читаю: «13 июля 1900 года в Сростках в сторону Баклани, напротив Поповского острова, была заложена церковь по благословению епископа Томского и Барнаульского Преосвященнейшего Макария, и освящена им 17 ноября 1902 года».
Как прописано в клировой ведомости, церковь построена «тщанием отставного фельдфебеля Спиридона Назарова Глебова с помощью прихожан». Для строительства того храма сростинское общество собрало 39 рублей. Особенно много на храм, согласно документальным свидетельствам, дали Иван Калачиков и Марк Калачиков — по 5 рублей, Семён Попов — 3 рубля. На эти же деньги рядом с церковью построено здание школы и дом для священника.
Совершенно ясно, что речь в этих двух документах идет о разных церквях. Первая — 1880 года, по словам сростинцев, сгорела, а на её месте «чаяниями Глебова» была заложена новая, та самая, в которой «Васю Шукшина крестили».
Известно, что эта церковь была деревянная, трёхпрестольная. Главный престол — во имя Живоначальной Троицы. И два придельных: правый — во имя святителя Спиридона епископа Тримифунтского Чудотворца и левый — во имя Святой Великомученицы Екатерины. Причта по штату полагалась так же два человека: священник и псаломщик. А престольный праздник был Екатеринин день, 24 ноября по старому стилю. С 1908 года настоятелем этой церкви служил священник Александр Александрович Кисляков, по воспоминаниям земляков, крестивший Василия Макаровича.
В сростинском музее сохранились фотографии начала ХХ века: и церкви постройки 1902 года, и отца Александра. И воспоминания, записанные со слов старожилов, о последнем настоятеле Свято-Екатерининского храма.
Как пишет Александр Никандрович Марчук (судя по записям его, человек далеко и отнюдь не православный): «Самой важной, главной фигурой среди всех сростинских жителей и служилых чиновных лиц волостного правления вырисовывалась личность служителя русской православной веры — сростинского священника Александра Кислякова».
По его словам, отец Александр был самым «образованным, культурным и благовоспитанным человеком в селе». Происходил он, верно, из древнего духовного рода. Окончил гимназию, затем Томскую духовную семинарию и Санкт-Петербургскую высшую духовную академию при Александро-Невской лавре. И вот в самом начале ХХ века о. Александр был назначен настоятелем Сростинского церковного прихода.
По свидетельству того же Марчука, Александр Кисляков был «не только поп, но и ученый». Знал он не только Библию, но также историю вероисповеданий других народов, хорошо ориентировался в российской и мировой истории, «был не лишен дара этнографа, геолога, географа и даже искусствоведа». Он изучал быт и обычаи коренного населения, собирал образцы их одежды, домашней утвари и охотничьего ремесла. Для этого специально ездил по аилам Горного Алтая. Интересовался батюшка Александр и историей миссионерства в крае, любил читать старые церковные книги первых православных приходов на Алтае, сам составлял и публиковал в тогдашних православных периодических изданиях обзоры о заселении русскими земель Томской губернии.
«В двадцатые годы большим религиозным праздникам активная сельская молодежь пыталась оказать противодействие. Если вечером в церкви служба, то рядом в клубе проводится антирелигиозное мероприятие. Читались лекции или, как тогда говорили, делались доклады на “злобу” дня. Приедет из окружкома агитатор и перед спектаклем начнет свой доклад, растянет его часа на два. Люди устанут, кто задремлет, кто в церковь уйдёт…»
Устраивали и диспуты на религиозные темы, собирали молодежь и приглашали туда священника Кислякова. Но так как комсомольцы, в отличие от отца Александра, были не столь «подкованы» в философии и истории, то, как правило, диспуты эти они проигрывали. И поэтому иногда в качестве аргументов с их стороны наблюдались, как это описывается в сборнике материалов по истории села «…вновь заведенная деревня Сростки», — «некоторые шалости и хулиганство». Например, на одном из заседаний бюро сростинской ячейки ВЛКСМ было принято решение: «В целях борьбы с религией и быстрейшего выживания из села попа Кислякова постановили: в окно дома попа забросить дохлую кошку, поручить выполнение этого задания членам ВЛКСМ Ф. Дмитриеву, В. Емельянову и А. Скоропупову». Решение это, как свидетельствует всё тот же сборник, «успешно выполнили». Впоследствии, после вынужденного обращения отца Александра к секретарю партячейки Н.А. Каменеву участникам этой антирелигиозной «акции» старшими товарищами было указано «на негодность такого способа борьбы с религией».
Был и такой случай, описанный там же: «Иван Марчук, активист художественной самодеятельности, внес предложение: в святой четверг перед Пасхой, когда верующие идут от стояния со святым огнём со свечами, протянуть верёвку по улице против домов Сорокина и Марчука. Г. Зяблицкий эту идею поддержал. Когда народ шёл из церкви с огнём, оберегая его руками, не глядя под ноги, задевал ногами за верёвку, падал в грязь, свечи потухали. После этого было огромное возмущение верующих, и комсомольцам коммунисты устроили “баню”, а Гриша Зяблицкий получил строгий выговор на партбюро».
Эти ли, другие ли «события» неуклонно подталкивали куда-то вперёд «колесо» истории. Как ни «бойкотировали» тихим сапом многие «несознательные» сростинцы новый советский быт, всё катилось своим чередом — вперёд ли, под горку ли... И в начале 1930 года сростинская церковь была закрыта. А чуть позже с церкви сняли купол, сняли колокол, и разместили в ней сельский клуб. Вот как вспоминает об этом активная комсомолка тех лет, жительница Сросток Лидия Михайловна Воеводина: «Комсомольцами были собраны подписи всех граждан села, за исключением небольшой части сильно верующих в Бога об отделении церкви от государства и передачи её под клуб, что и было сделано в 1931 году (год в воспоминаниях Л.М. Воеводиной указан неточно. — С.Ф.). Церковь сломали, внутреннее оборудование растащили. Это было большой ошибкой комсомольцев и жителей села тех далёких лет, лишивших наше село замечательного памятника культуры».
В 1933 году последний настоятель этой церкви Александр Кисляков был арестован. Больше, по свидетельству упоминавшегося уже не раз Марчука, отец Александр в Сростки не вернулся. Смутные то были времена, многие простые люди терялись тогда «без следа и следствия», а уж распространители «опиума для народа» тем более. Наверное, поэтому о дальнейшей судьбе сростинского батюшки никто из односельчан-сростинцев ничего определённого ныне мне поведать не смог.
Сергей Филатов "Сибирские огни" № 09-2010
Храм возводился в течение пяти лет, с апреля 2004 года, трудами и тщанием Сергея Романовича Кислинского, директора ООО «Сибремпуть», а также В.И.Лебедева, А.Р.Яркова, С.Д.Третьякова, Ю.Н. Гурьяновой и других жертвователей.
В Сростках, как и везде, что-то остаётся неизменным, что-то меняется… Вот, храм новый недавно отстроили, Святой Великомученицы Екатерины. Буквально на глазах вырос. И теперь, всякий раз по пути от автобусной остановки к музею, не могу хотя бы на миг не остановиться напротив храма. Да и невозможно не задержаться здесь, не посмотреть на него, так величественен и красив он в любую погоду, и, точно на очень контрастной фотографии, четко проявляются на фоне высокого сростинского неба строго очерченные контуры его колокольни, светятся маковки его куполов. И невольно внутри что-то трепетное зарождается от этой торжественной возвышенной красоты.
Но, однако, сколько в небо не смотри — всё одно: медленно и неизбежно взгляд к земле притягивает. И будто тревога какая-то неясная в душе нарастает, и чем ниже глаза опускаешь, тем она явственнее и явственнее.
Вот он храм. Монументальный. Рядом с ним домик-завалюшка, за ним ещё один и огороды… здесь же по улице — небольшой сельский магазинчик, чуть дальше недавно отремонтированная школа с пластиковыми окнами, обшитая модным нынче сайдингом…
По другую сторону храма поселковый совет с почтой — здание ещё советское, типовое, в «шубу» одетое, каких полно и нынче осталось стоять с того советского времени по нашим сибирским сёлам…
И в окружении этом, на фоне обыденного, словно несобранного воедино пейзажа центральной сельской улицы, кстати, Советской, — как-то отчужден храм, точно и не отсюда вовсе его величие. Ощущение такое, что дерево недавно высадили в незнакомую почву, но корни ещё не совсем вросли в неё, не укрепились, не полностью сроднились с ней. Смотрю я на храм, и мысли разные одолевают, вроде той, что в рассказе Шукшина «Мастер»: «В Чебровке тоже была церковь, но явно позднего времени, большая, с высокой колокольней… Казалось бы — две церкви, одна большая, на возвышении, другая спряталась где-то под косогором — какая должна выиграть, если сравнить? Выигрывала маленькая, под косогором. Она всем брала: и что лёгкая, и что открывалась глазам внезапно… как будто нарочно спрятали от праздного взора, и только тому, кто шёл к ней, она являлась вся, сразу...».
А ведь и раньше в Сростках церковь была. Наиболее раннее известное упоминание о ней встречается в справочной книге по Томской епархии за 1898—1899 год: «Церковь деревянная во имя св. Великомуч. Екатерины построена в 1880 г. Земли при ней: пахотной и сенокосной 99 десятин. Причта по штату: священник и псаломщик. Содержание: жалование от прихожан 550 руб. и руги 300 пудов, готовое помещение и доходы от треб. Прихожан мужского пола 747, женского 757. Расстоянием от Томска в 650 верстах, от благочинного в 70 верстах.
Священник Григорий Федорович Яхонтов, 30 лет… Псаломщик Николай Стефанович Воронцов, 47 лет».
Предположительно (к сожалению, точного источника найти не удалось), церковь эта была построена на средства бийского первой гильдии купца и городского головы Якова Алексеевича Сахарова.
А дальше, на сайте Всероссийского мемориального музея-заповедника В.М. Шукшина читаю: «13 июля 1900 года в Сростках в сторону Баклани, напротив Поповского острова, была заложена церковь по благословению епископа Томского и Барнаульского Преосвященнейшего Макария, и освящена им 17 ноября 1902 года».
Как прописано в клировой ведомости, церковь построена «тщанием отставного фельдфебеля Спиридона Назарова Глебова с помощью прихожан». Для строительства того храма сростинское общество собрало 39 рублей. Особенно много на храм, согласно документальным свидетельствам, дали Иван Калачиков и Марк Калачиков — по 5 рублей, Семён Попов — 3 рубля. На эти же деньги рядом с церковью построено здание школы и дом для священника.
Совершенно ясно, что речь в этих двух документах идет о разных церквях. Первая — 1880 года, по словам сростинцев, сгорела, а на её месте «чаяниями Глебова» была заложена новая, та самая, в которой «Васю Шукшина крестили».
Известно, что эта церковь была деревянная, трёхпрестольная. Главный престол — во имя Живоначальной Троицы. И два придельных: правый — во имя святителя Спиридона епископа Тримифунтского Чудотворца и левый — во имя Святой Великомученицы Екатерины. Причта по штату полагалась так же два человека: священник и псаломщик. А престольный праздник был Екатеринин день, 24 ноября по старому стилю. С 1908 года настоятелем этой церкви служил священник Александр Александрович Кисляков, по воспоминаниям земляков, крестивший Василия Макаровича.
В сростинском музее сохранились фотографии начала ХХ века: и церкви постройки 1902 года, и отца Александра. И воспоминания, записанные со слов старожилов, о последнем настоятеле Свято-Екатерининского храма.
Как пишет Александр Никандрович Марчук (судя по записям его, человек далеко и отнюдь не православный): «Самой важной, главной фигурой среди всех сростинских жителей и служилых чиновных лиц волостного правления вырисовывалась личность служителя русской православной веры — сростинского священника Александра Кислякова».
По его словам, отец Александр был самым «образованным, культурным и благовоспитанным человеком в селе». Происходил он, верно, из древнего духовного рода. Окончил гимназию, затем Томскую духовную семинарию и Санкт-Петербургскую высшую духовную академию при Александро-Невской лавре. И вот в самом начале ХХ века о. Александр был назначен настоятелем Сростинского церковного прихода.
По свидетельству того же Марчука, Александр Кисляков был «не только поп, но и ученый». Знал он не только Библию, но также историю вероисповеданий других народов, хорошо ориентировался в российской и мировой истории, «был не лишен дара этнографа, геолога, географа и даже искусствоведа». Он изучал быт и обычаи коренного населения, собирал образцы их одежды, домашней утвари и охотничьего ремесла. Для этого специально ездил по аилам Горного Алтая. Интересовался батюшка Александр и историей миссионерства в крае, любил читать старые церковные книги первых православных приходов на Алтае, сам составлял и публиковал в тогдашних православных периодических изданиях обзоры о заселении русскими земель Томской губернии.
«В двадцатые годы большим религиозным праздникам активная сельская молодежь пыталась оказать противодействие. Если вечером в церкви служба, то рядом в клубе проводится антирелигиозное мероприятие. Читались лекции или, как тогда говорили, делались доклады на “злобу” дня. Приедет из окружкома агитатор и перед спектаклем начнет свой доклад, растянет его часа на два. Люди устанут, кто задремлет, кто в церковь уйдёт…»
Устраивали и диспуты на религиозные темы, собирали молодежь и приглашали туда священника Кислякова. Но так как комсомольцы, в отличие от отца Александра, были не столь «подкованы» в философии и истории, то, как правило, диспуты эти они проигрывали. И поэтому иногда в качестве аргументов с их стороны наблюдались, как это описывается в сборнике материалов по истории села «…вновь заведенная деревня Сростки», — «некоторые шалости и хулиганство». Например, на одном из заседаний бюро сростинской ячейки ВЛКСМ было принято решение: «В целях борьбы с религией и быстрейшего выживания из села попа Кислякова постановили: в окно дома попа забросить дохлую кошку, поручить выполнение этого задания членам ВЛКСМ Ф. Дмитриеву, В. Емельянову и А. Скоропупову». Решение это, как свидетельствует всё тот же сборник, «успешно выполнили». Впоследствии, после вынужденного обращения отца Александра к секретарю партячейки Н.А. Каменеву участникам этой антирелигиозной «акции» старшими товарищами было указано «на негодность такого способа борьбы с религией».
Был и такой случай, описанный там же: «Иван Марчук, активист художественной самодеятельности, внес предложение: в святой четверг перед Пасхой, когда верующие идут от стояния со святым огнём со свечами, протянуть верёвку по улице против домов Сорокина и Марчука. Г. Зяблицкий эту идею поддержал. Когда народ шёл из церкви с огнём, оберегая его руками, не глядя под ноги, задевал ногами за верёвку, падал в грязь, свечи потухали. После этого было огромное возмущение верующих, и комсомольцам коммунисты устроили “баню”, а Гриша Зяблицкий получил строгий выговор на партбюро».
Эти ли, другие ли «события» неуклонно подталкивали куда-то вперёд «колесо» истории. Как ни «бойкотировали» тихим сапом многие «несознательные» сростинцы новый советский быт, всё катилось своим чередом — вперёд ли, под горку ли... И в начале 1930 года сростинская церковь была закрыта. А чуть позже с церкви сняли купол, сняли колокол, и разместили в ней сельский клуб. Вот как вспоминает об этом активная комсомолка тех лет, жительница Сросток Лидия Михайловна Воеводина: «Комсомольцами были собраны подписи всех граждан села, за исключением небольшой части сильно верующих в Бога об отделении церкви от государства и передачи её под клуб, что и было сделано в 1931 году (год в воспоминаниях Л.М. Воеводиной указан неточно. — С.Ф.). Церковь сломали, внутреннее оборудование растащили. Это было большой ошибкой комсомольцев и жителей села тех далёких лет, лишивших наше село замечательного памятника культуры».
В 1933 году последний настоятель этой церкви Александр Кисляков был арестован. Больше, по свидетельству упоминавшегося уже не раз Марчука, отец Александр в Сростки не вернулся. Смутные то были времена, многие простые люди терялись тогда «без следа и следствия», а уж распространители «опиума для народа» тем более. Наверное, поэтому о дальнейшей судьбе сростинского батюшки никто из односельчан-сростинцев ничего определённого ныне мне поведать не смог.
Сергей Филатов "Сибирские огни" № 09-2010
Престольные праздники
Святой великомученицы Екатерины
